Смерть императора - Страница 38

– Ну как они тебе нравятся? – обратился Кабан к Молчуну.

– Хорошие ребята, – отозвался тот.

И отступил так, чтобы очутиться в самой узкой части площадки. За спиной у него оказалась стена таверны – без окон. Позицию он занял, теперь главное – чтобы с нее не сбили.

– Тогда начнем. – И Кабан хлопнул в ладоши.

Трое принялись надвигаться на ветерана с трех сторон. Урод – кто бы сомневался – тут же приотстал, предоставив молодым начинать потеху.

Дак ринулся первым – но Молчун не собирался подыгрывать парню – он попросту увернулся от удара – прыгнул к Тощему, взвился и оказался на ребре щита. Придавленный тяжестью противника, щит тут же уткнулся кромкой в песок, накренился, заваливаясь на Тощего. Тот успел выставить руку с мечом, но удар, нанесенный гладиусом, попросту срубил дешевый клинок – в деснице у парня остался обрубок в треть длины. На это Молчуну понадобилось лишь мгновение, пока щит медленно опускался, а ветеран балансировал на его кромке. Потом он легко, будто играючи, спустился на песок (казалось, всю жизнь приучен вот так ходить по щитам). В этот миг дак замахнулся фальксом. Молчун мгновенно сократил дистанцию (отработанный за время тренировок в лагере прием) и, очутившись рядом с противником, всадил тому клинок в живот, когда фалькс еще только начал опускаться на голову легионера. Ветеран легко ускользнул от падающего по инерции кривого клинка, хищно загнутого на конце (клюв этот вспарывал легионерам руки, если кто не озаботился надеть на правое предплечье защиту). Однако Молчун выдернуть свой меч из тела не успел – и потому оказался безоружен, когда дожидавшийся своего шанса Урод стервятником ринулся вперед.

Ветеран рухнул на песок, уходя от метившего в печень удара. Ногами подсек урода – и тот завалился. Молчун вскочил первым – но до своего меча ему было по-прежнему не добраться – Урод как раз очутился между ветераном и умирающим даком. Смертельно раненный Сика, отбросив свой фалькс, ухватился за клинок гладиуса и медленно вытягивал его из раны. Тело его мелко дрожало, а крови было столько, что ею забрызгало стоявшего слишком близко зеваку. Тот, кстати, даже не заметил этого – так азартно орал, болея за бойцов Кабана.

Молчун лишь полоснул взглядом, охватывая картину, – разглядывать место схватки было некогда: Тощий поднимался, опираясь на щит и выставив в сторону Молчуна обломок меча. Урод тоже был на ногах. Ветеран поднырнул под руку гладиатора (Тощий все же сумел при этом дотянуться и оцарапать Молчуну плечо). Расчет при этом был прост – пытаясь достать противника, Тощий развернулся на месте, не обращая внимания на напарника и следя только за римлянином. Посему своим щитом он попросту сбил рванувшегося вслед за Молчуном Урода. Нет, конечно, с ног его в прямом смысле не сбил, но равновесие на миг старый подонок потерял. В свою очередь столкновение это заставило и Тощего замешкаться. Миг – который дал Молчуну возможность подскочить сзади к Тощему и толкнуть того на сотоварища. Вот тут наконец Урод оказался на песке. Этой передышки Молчуну хватило, чтобы проскользнуть к умирающему даку и вырвать из его пальцев свой меч (рукоять вся была в крови – вот же придурок!). Молчун перекинул гладиус в левую руку и поднял фалькс. Ударом двумя руками фалькс рубит римский щит до самого умбона так, что во все стороны летят дощечки, из которых щит склеен. Одной же рукой щит мог разрубить разве что старина Малыш. А Молчун и не станет тратить времени на подобные упражнения. Плевать ему на щит Тощего. Фальксом он просто стукнул по щиту гладиатора сверху, заставляя того закрыться и тем самым обезопасив себя на миг от атаки справа. Левой – выпад в сторону Урода, заставляя того отступить, разрывая дистанцию. А потом присел и полоснул фальксом по ногам Тощего. Тот отпрыгнул, но запоздало, фалькс одну ногу задел… Тощий взвизгнул и опрокинулся на спину, щит, однако, не выпустил. Но Молчуну уже не было дела до упавшего – левой он парировал удар, что обрушил на него Урод сверху вниз. При этом фалькс продолжал свое круговое движение – по восходящей и впился противнику в бедро, вспарывая плоть до кости.

В следующее мгновение ветеран стоял, придавливая ногой щит Тощего и не давая тому подняться, – по щеке побежденного стекала струйка крови – Молчун ковырнул парню скулу фальксом, чтоб тот не рыпался больше.

Толпа вопила от ярости и восторга. Больше все-таки от восторга: многим не жаль было проигранного денария или двух – зрелище того стоило. Лишь Кабан был мрачнее тучи.

– Какая жалость, Кабан, – улыбнулась Арсиноя. – Не позвать тебе сегодня вечером гетеру. А вот медика звать придется. Правда, всего лишь для одного.

* * *

Вечер был теплый, нежаркий. В малом таблинии для Арсинои и Молчуна накрыли стол. Рабы выставили блюда с закусками и разрезанным на куски окороком. Посуда была явно из хозяйского прибора – серебряные бокалы, позолоченное блюдо, роскошный кратер, наполненный разбавленным вином. После чего прислуга удалилась.

Молчун, только что из терм, побритый, подстриженный, в новенькой тунике, сидел за столом напротив Арсинои. В легионе он всегда ел сидя, и римская привычка возлежать на пирах давным-давно пропала – да и не посещал в своей юности – еще до легионной службы – пиршества – не до того ему было. Арсиноя, следуя выбору гостя, тоже сидела.

– Ты дрался шикарно, – заявила с улыбкой красавица. – Об одном жалею – что не поставила на тебя куда больше. Можно было бы и тысячу выиграть, а не три сотни.

Молчун глотнул из кубка, одобрительно кивнул.

– А кем ты служил в легионе? – спросила Арсиноя.