Смерть императора - Страница 43

К оглавлению

43

– Ты останешься в этом поместье навсегда…

– Зато ты завтра его покинешь! – выпалила Арсиноя.


Маленький Гай Осторий спал в эту ночь в спальне для гостей и будил криками спящую рядом Кору.

* * *

Когда Сладкоежку повезли распинать, толпа валила за город поглядеть, как будут привязывать к кресту жирную тушу вольноотпущенника. Богач наверняка бы выкрутился, если бы крал у бедноты. Вот только найденные в его доме дети принадлежали тоже людям богатым. А попытка похитить племянницу Нигрина прямо из дома – что Сладкоежка отрицал совершенно безрезультатно – гарантировала ему смертный приговор.

Сына своего Гермия так и не нашла. Но решила взять в дом вольноотпущенницу Молчуна Кору. Девочка обещала вырасти красавицей. Кто знает, может быть, однажды, уже сделавшись хозяйкой лавочки тканей, она встретит бывшего гладиатора, которому за победу на арене вручили деревянный меч и дали свободу. Нижняя часть лица его окажется изувечена давним переломом челюсти, а на груди и руках – немало шрамов от мечей и трезубцев. На арене гладиатора кликали Быком, за невнятное мычание вместо речи. Но он помнил, что когда-то мать называла его Аристобулом.

Но пока еще никто не знает – распорядится так Судьба или нет… Она ведь так капризна, и то, как она все закрутит, напридумывает, искорежит, – предугадать никогда нельзя.

Глава IV
Хатра

Разными дорогами идешь ты по миру.

Бывают дороги привычные – которыми ты следуешь день ото дня, – ноги сами идут по ним, взгляд отмечает знакомые приметы. Такие дороги становятся частью тебя. Мы сворачиваем на них по привычке – хороша ли та привычка или нет – уже не задумываемся об этом. Знаешь наперечет милевые столбы, помнишь все надписи на каждом.

Есть дороги, на которые нас толкает чужая воля. Такая дорога трудна и тяжела вдвойне – тот, кто слаб душою, постарается как можно скорее уговорить себя, что это – именно его дорога, он ее любит до беспамятства и хочет по ней идти. Другие, отшагав ненавистный путь, намертво забудут, что шли по этой дороге когда-то, даже милевой камень на обочине им ни о чем не напомнит, даже гробница товарища, на которой ты выбил свое имя в посвящении, не заставит тебя вспомнить об этом пути. Ты решишь, что это – просто кто-то другой, носящий такое же имя, оставил на этой дороге свой след. И, пройдя по второму разу, все точно так же забудешь, как и в первый.

Есть дороги удивительные – каждый шаг по такому пути – погружение в тайну. Каждый поворот – как открытие.

Есть дороги пустые – на них ничего не находишь – только теряешь. Но ты почему-то возвращаешься на этот проклятый путь в надежде достичь – и снова проходишь дорогой потерь.

Бывают дороги ненужные, которые ты проходишь неведомо зачем, их длинные змеиные кольца уставлены по обочинам гробницами зря потраченного времени.

И, наконец, есть дороги, на которые во второй раз ступать не следует.

Именно такой была дорога в Хатру. Впрочем, во второй раз по ней из всего римского отряда ехал только трибун Приск – для остальных дорога эта была в новинку и еще не выказала своей сущности. У каждого на этом пути были свои тревоги и заботы.

Малыш был озабочен предстоящей сборкой машин – делом ответственным, если учесть, что взял он с собой лишь четверых фабров – ветеранов, прошедших дакийские войны, привыкших к северным холодам и теперь особенно страдавшим от жары и засушливости Востока.

Кука же радовался как ребенок только что купленным новеньким доспехам центуриона, что достались ему фактически даром – покупку оплатил из своих средств Адриан.

Канес и Проб, легионеры Шестого легиона, относились к дороге как и должны относиться легионеры – следили за тем, нет ли поблизости чего опасного, заботились о фураже и воде и вечерами на стоянке чистили оружие.

Менений, включенный в отряд по просьбе Приска и обнадеженный обещанием римского гражданства, мечтал о подвигах, но при этом не забывал вечерами тренироваться: работать с мечом и стрелять из лука. Он был неплохим стрелком, пожалуй лучшим в их отряде. Фламма как-то попробовал с ним соревноваться и был немедленно посрамлен.

Что касается Фламмы, то он взял с собой в дорогу футляр со свитками и днем, в самую жару, когда отряд обычно останавливался на привал, расположившись в тенечке, читал свитки, пока другие спали. Читал он только что вышедшую книгу Плутарха «Красс» .

* * *

Дорога до Хатры – путь неблизкий. Римский отряд был не особо велик – зато Дионисий и его спутники двигались в сопровождении двух десятков слуг и полсотни охранников.

Тяжелые повозки, груженные деталями машин, едва тащились по караванной дороге, более пригодной для перевозки грузов на верблюдах или ослах. Хорошо, если десять миль удавалось миновать за день. В полдень, по самой жаре, делали привал на два или три часа, хатрийцы ложились спать, и римлянам ничего не оставалось, как тоже сделать временный полог и растянуться в тени. О легионерских марш-бросках в компании с хатрийцами можно было забыть.

Однажды во время одного из таких привалов Малыш подошел к Приску, огляделся – не может ли кто их услышать. Но Кука спал, а Фламма погрузился с головой в книгу, так что Малыш присел рядом и шепнул трибуну:

– Я должен сказать тебе одну вещь… – Он вновь огляделся. – Похоже, в машинах неправильно сложены детали. Мы ведь собирали их в Антиохии и проводили пробные стрельбы – не горящими ядрами, но обычными. Потом все машины разобрали. Целиком такие махины до Хатры не довезешь. А теперь я заглянул в одну повозку и вижу – натяжные механизмы совсем не от этих машин. Я ведь все рассчитывал как надо – а теперь получилось, что стрелять они не будут.

43