Смерть императора - Страница 94

– Не уверен, что он пригоден даже для этого.

– Сам император, пока был в здравии – лично постоянно объезжал провинции. Ты слышал, конечно же, про грандиозный вал, что построили поперек Британского острова? Его так и называют – Адрианов. Там множество крепостей и сторожевых башен – и уж теперь-то варвары не прорвутся в нашу провинцию. Если бы такой же вал можно было построить по всем германским границам и здесь, на Данубии, – вздохнул Тиресий.

– Нас защищают реки…

– Э, реки… стоит им зимой замерзнуть, как варвары тут как тут. Я писал тебе, как мы семнадцать лет назад дрались на льду с языгами? Это был мой последний бой – варвары удирали по льду, а мы их догнали. Увидев, что наши вышли вслед за ними на лед, языги остановились, рассчитывая нас легко опрокинуть. Один отряд поскакал на нас в лоб – два других решили обойти с флангов. Всадники кинулись на нас – решив что на льду нам никак не устоять.

– Но наши, разумеется, разбили варваров…

– Конечно! Мои легионеры сомкнули строй, построились в круг, а вместо того чтобы прикрыться щитами – кинули их на лед, и одной ногой каждый наступил на щит, чтобы не скользить. Когда же варвары напали, то принялись хватать коней за уздечки, другие хватались за копья и опрокидывали и всадников, и коней на лед. Дело в том, что при столкновении кони не могли никак удержать разбега и скользили. Наши тоже скользили, но если кто падал на спину, то и противника тянул за собой, а затем ногами сбрасывал его с себя, будто был это не бой, а борьба, а следом и сам оказывался сверху. Вот где пригодились тренировки по борьбе. Это было забавно – когда языги получали удары ногами и летели кувырком.

– Первый раз про такое слышу.

– А я в первый раз такое сделал. Почти никто из варваров не ушел… Добычи было много – главное, кони оказались все наши и целехоньки. Так что твой Гай? Он будет дальше служить?

– На будущий год он получит должность квестора. Возможно, когда-нибудь он станет претором… и кто знает – может быть – консулом… первым в своем роду.

Но в голосе Приска не слышалось уверенности. В молодом человеке, что сейчас спал за столом, не было и десятой доли той уверенности и того напора, что прежде горели в его отце. Ему все досталось само собой – и грядущая квестура – а значит, затем и место в Сенате – все было добыто отцом. Сам он заплатил тоже огромную цену за все это – те страшные месяцы в руках Помпония-Сладкоежки – месяцы, о которых он не помнил ничего, но которые навсегда выжгли что-то в его душе – возможно, тот пыл, что помогал его отцу завоевывать города.

– Чтобы войти в Сенат, надо иметь миллионное состояние. У тебя оно есть?

– Э, нет… конечно. Но Гай женился очень выгодно на юной девице и взял приданое в два миллиона.

– Ты серьезно?

– Да. Правда, девочке еще только тринадцать, и подлинным этот брак станет через три года. Они живут иначе, наши дети. Мой младший сейчас служит на Востоке – секретарем при легате. Но я так полагаю, что он просто не выползает из лупанариев и таверн. И опять это будет не более года – а потом он вернется и будет искать должностей… Потом станет военным трибуном. И хорошо если он сумеет вывести солдат на плац и устроить маневры своих когорт.

– А ты?

– А я планирую купить еще одну мозаичную мастерскую. Моих рисунков для напольных мозаик столько, что я могу и десять, и двадцать мастерских обеспечить работой…

– Все это очень скучно, старый мой контубернал… – вздохнул Тиресий. И поманил мальчишку-виночерпия, чтобы вновь наполнил ритон.

– А знаешь, самая веселая жизнь была у нашего Фламмы, – ответил Приск задумчиво. – Он путешествовал вместе с Адрианом по провинциям, был и в Ахайе и здесь – в Эске, когда приезжал Адриан. И плавал вместе с императором на триреме по Нилу – как раз тогда, когда утопился Антиной. Говорят, юноша хотел умилостивить своей жертвой богов, чтобы те послали нашему государству новые силы и новую юность.

– Но Адриан после смерти юнца все время болеет… – заметил Тиресий.

– Не знаю, что его больше подкосило – смерть Антиноя или смерть его сына и наследника Луция Вера.

– Ты виделся с императором?

– Да, несколько раз. В его загородном поместье в Тибуре – он заказал мне несколько мозаик для одного из дворцов в своем поместье.

– И… как он?

– Император умирает. Он все твердит про Золотой век и мучится страшными болями. Домашние прячут от него кинжалы и мечи – чтобы он не покончил с собой. Говорят, он каждый день подписывает смертные приговоры… Возможно, и мое имя вписано в один из таких приказов.

– Поэтому ты приехал сюда, в Эск?

– Не думаю, что меня или еще кого-то казнят. Адриан выбрал себе достойного наследника, Антонина, и тот отдал тайное распоряжение не выполнять приказы больного правителя.

– И все же… он был неплохим патроном, наш Адриан, – вздохнул Тиресий.

– И хорошим императором.

– Он был лучшим. Дорогой Гай, наша империя стара… так говорят все. И если Траян сумел вызвать к жизни несколько зеленых побегов на старом древе, то это большая удача. Адриан слишком хорошо понимал, что молодость Рима давно прошла.

Приск глянул на спящего сына и кивнул.

* * *

– Знаешь, о чем я подумал… – сказал Приск, когда они вышли рано утром на Форум Эска. На огромном пространстве их шаги отдавались эхом. В эту ночь никто не ложился.

– Ну…

– Когда-то это была неприступная крепость – мы отбивались здесь от варваров, что явились в Мезию из-за Данубия. Но военное прошлое умерло. Теперь это мирный город, здесь живут торговцы и ремесленники, а на месте наших казарм стоят дома. Вместо претория легата Пятого Македонского – храмы и базилика.