Смерть императора - Страница 27

Флавия толкнула дверь в спальню. Шагнула к кровати.

– Дорогой, не хочешь повторить…

Никакого ответа… не слышно дыхания… а на простынях… черное… красное?

Флавия завизжала.

Человек, уткнувшийся лицом в подушку, был мертв. А под левой лопаткой торчала рукоять кинжала. Клинок вошел в тело полностью. Точный удар. Спящий даже не проснулся. Не пошевелился. Умер мгновенно. Когда клинок пробил сердце.

На крик сбежались сначала рабы, спавшие рядом под лестницей, потом Филон…

– Это… Гай? Приск? Ты его убила? – ошарашенно выдохнул механик.

– О, боги! – в отчаянии воскликнула Флавия. – Зачем мне его убивать? Зачем мне убивать Приска?

– Убивать меня?

Чуть отстранив механика, в комнату шагнул Гай Осторий Приск собственной персоной, живой и невредимый.

– Ты жив?… – изумился Филон. – Но я видел, как вечером ты заходил сюда…

– А потом вышел, – отозвался трибун.

Глянул на мертвеца.

– И мое место сразу заняли. Ну надо же… И кто это? – повернулся он к Флавии.

– Центурион Фалькон…

– Бедняга, – вздохнул Филон. – Он был героем!

«И вором», – мог бы добавить Приск. Но не сказал ничего.

В этой истории останется много тайн.

Не только Филон видел, как Приск входил в комнату Флавии, но и человек, прокравшийся в дом. Человека этого спугнули рабы, уносившие остатки трапезы из триклиния, и незваный гость спрятался на время на террасе. А когда вернулся, на ложе Флавии уже возлежал Фалькон.

Когда женщина вышла, таинственный гость скользнул в спальню. Фалькон шевельнулся, шепнул:

– Иди сюда, моя сладкая…

И получил удар кинжала в спину.

Ну что ж, бедняжке Флавии снова не повезло. Но, может быть, этому мрачному центуриону фрументариев нужны утешения? Ему одиноко в постели, жена далеко…

* * *

– Ты отпустил Александра и Беренику? – удивился Афраний.

Решение Адриана в самом деле было неожиданным.

– Не будем злить иудейскую общину в Антиохии, – отозвался Адриан. – И потом, я никуда не отпускал Александра. Я заставил его взять на себя восстановление разрушенных терм. А на фронтоне будет указано, что восстановил эти термы Траян. Ему такое необыкновенно нравится. Если после этого у Александра еще останется сотня тысяч сестерциев – он счастливчик. И потом… – Адриан не договорил.

«И потом, у него такая красавица-жена…» – закончил очевидную фразу Афраний.

– Будь с нею осторожен… – посоветовал Афраний. – Не вздумай засыпать подле нее. Если не хочешь навсегда заснуть с кинжалом в груди. Верно, слышал, что в доме Филона прикончили центуриона. Убийцу не нашли.

Адриан нахмурился, закусил губу. Но не дал прорваться наружу приступу гнева.

Что толку злиться, если Афраний прав.

– А искали?

– Старательно. Один из рабов видел, как какой-то мужчина покидал дом. Нашли место, где он привязывал коня. Какой-то разбойник… Или муж женщины, выследивший неверную.

Намек был очень даже понятен. Но вряд ли Александр попытается убить наместника.

* * *

Ночью Адриан проснулся от того, что кто-то его душил. Душил – но, чтобы окончательно перекрыть воздух, сил не хватало, и Адриан в ярости отшвырнул нападавшего и вскочил. Схватил с бронзового держателя светильник и поднес к лицу упавшего в углу человека.

На него полными ненависти глазами смотрела Береника. Она тяжело дышала, в одном кулаке блестел кинжал – и на нем кровь. Наместник провел рукою по боку. Туника была разорвана и мокра от крови.

Нет, его не душили – это сон – женщина просто навалилась на него и ударила кинжалом. Ударила в тот момент, когда наместник уже стал просыпаться и инстинктивно ее отшвырнул. Лезвие лишь скользнуло по ребрам.

– Во-от же дрянь! Я же любил тебя!

– Ты отравил меня… – прошептала женщина. Она положила руку на грудь. – Здесь все болит… Ты меня отравил. Мерзавец…

– Что за чушь ты говоришь? Вот же дура! Я тебя отравил? Зачем?!

Он протянул ей руку – чтобы помочь вытащить из угла, но она вновь замахнулась кинжалом. Впрочем, Адриан легко увернулся. Отступил, выглянул в коридор и приказал стоящему на часах гвардейцу:

– Срочно ко мне Зосима и Гермогена.

Те явились – Зосим почти мгновенно, а Гермоген чуть позднее, но тоже очень быстро.

– Ее в самом деле отравили? – спросил наместник.

Зосим уже отобрал у женщины кинжал и положил Беренику на кровать. Она задыхалась и терла руками лицо.

Гермоген взял ее запястье – послушать пульс. Ее руки были холодны и покрыты липким потом.

– Похоже, кто-то часа полтора назад дал ей выпить настойку аконита…

– Это опасно?

– Очень… надо дать ей рвотного. И поскорее.

Прибежавший вслед за Гермогеном мальчишка-помощник тут же подал медику стеклянный довольно вместительный флакон. Женщину напоили, а служанка-рабыня приготовила таз.

Адриан и Зосим вышли из спальни в перистиль, оставив медика и его помощников хлопотать вокруг Береники. Адриан чувствовал странное возбуждение – лицо его горело, стучало в висках, и еще – что странно – он ощущал боль за грудиной. Он, ничем и никогда не болевший. Неужели возможная смерть этой женщины так подействовала? Или это из-за ранения. Фу, ерунда… пустая царапина. Из-за возбуждения Адриан не мог стоять и переходил с места на место. И еще почему-то слезились глаза. Что за придурь такая – плакать без причины. И слюна бежала, как у бешеной собаки, – Адриан то и дело судорожно сглатывал.

– Кто мог ее отравить? – спросил наместник. Слюна при этом неожиданно брызнула Зосиму в лицо. Адриан отер рукой рот, а отпущенник утереться не посмел. Кто знает, быть может, вспыльчивый Адриан сделал это намеренно.